Я не читала текст до утра, не в силах оторваться, со времён пятого Поттера!..
История о детях на необитаемом острове, о маленьком человеческом обществе, о пробуждающихся животных инстинктах, о Звере, который живёт в человеке (вспоминаем "Сердце тьмы" Конрада), о сохранении человеческого, о культуре. В конце много жестокости и крови, горечи и ужаса, но всё это не задержалось в моей голове, отступив перед маленькой звёздочкой, сверкавшей в тексте, разбросавшей по нему свои сияющие искорки: Саймоном.
Я иногда странно читаю тексты, да. Мне кажется, редко кто их так читает. Оруэлл пробудил во мне зло, которое мне так легко было тушить до этого, он меня реально испортил, и я не знаю ни одного человека, с которым произошло бы то же самое. Впрочем, надеюсь, он и закалил меня, ведь я не сделала ничего плохого до сих пор. А здесь вот образ мальчика, может быть даже не очень убедительно хорошего, заслонил в моём сознании все тяжёлые впечатления, какие могли бы остаться. Благодаря Саймону, текст кажется мне пронизанным светом. Рассчитывал ли Голдинг на такой эффект?
Он меньше других "старших", поэтому они смотрят на него сверху вниз, считают его немного чокнутым. А ещё потому, что он обладает необыкновенным чувством истины, она спускается в его сознание из ниоткуда, тогда как для них она недоступна, и его мнение идёт вразрез с общим. Он живёт в абсолютной гармонии с миром: он не боится темноты, легко передвигается по острову, не боясь ничего - кроме человеческого зла. Только вид убитой людьми свиньи привёл его в ужас, причём некоторые признаки этого ужаса и то, что для Саймона эти симптомы привычны, наводит меня на мысль о том, что он страдает эпилепсией. Или страдал когда-то, а теперь вот оно снова проявилось. И из-за этой догадки мозг проводит параллель между ним и князем Мышкиным. Он не испытывает злых чувств ни к кому из ребят, как и "идиот", его тоже считают чудиком, он тоже знает правду о мире, он человечен в высочайшей степени. А ещё Саймон любит красоту. Он единственный нашёл на острове место, где ночью распускаются удивительные белые цветы.
Любовь Саймона к красоте делает его в моих глазах символом культуры. Тогда я вспоминаю эпизод про разведку, где Ральф и Джек идут по обе стороны от Саймона, потому что тот ниже, через его голову удобно переговариваться. Он - культура - стоит между ними и он объединяет их. Человека и Зверя. Когда Саймон был жив, Джек ещё только играл, и позвал Ральфа пировать. Как только Саймона убили, между Джеком и Ральфом оборвалась последняя связь, культура умерла, Зверь восторжествовал. Ральф выстоял потому только, что он для меня символ человечности, гуманности. Ведь человечество не погибло, мы ещё не озверели, значит, Голдинг не мог сделать Ральфа зверем: это было бы неверным изображением действительности.
И убить его он тоже не мог, потому что человечность жива в человечестве, пусть и не во всём.
Мне понравилась сцена в конце, где Ральф просто и сильно сказал о своём лидерстве, и Джек, вышедший вперёд, не решился перечить. Да! Зверь не лидер. Лидер человек. Отец очень метко сказал о поведении Джека в этом эпизоде, жаль, не могу привести по цензурным соображениям)
Хрюша - мудрость, взрослость, опыт - всегда был мне симпатичен. Местами он зануден и противен, и это хорошо, потому что это делает его ярким и живым образом. Эта его смелость ближе к концу очень хороша, причём хороша тем, что сначала он дико дрейфил, хотя до этого обещал всё им сказать)) вообще мне нравится, что мальчики не могут держать речи, говорить складно. Хорошо.
Роджер, мне кажется, с самого начала показал себя как будущий маньяк. Правда, культура сдерживала его, когда он метал камушки в Генри - то есть, мимо Генри. Значит, у него был шанс стать нормальным. Но теперь уже не осталось, я уверена. Такого только за решётку, он нелюдь уже.
Эрикисэм - прелесть. Тоже очень яркие, я в них верю. Трусливые, но верные Ральфу в душе. Люди. Может, они поначалу остались с ним только из-за его авторитета, побоялись уйти от того, кто сильнее морально, но - нет же, на башне они показали себя вполне как смельчаки. Может, конечно, близость Ральфа заставила их действовать так, а не иначе, ведь стоит ему отойти, как они тут же предают его. Но дело тут, всё-таки, не столько в страхе перед его авторитетом, сколько в голосе совести. Я думаю, они чувствуют, что правда на его стороне, они только слишком слабы, чтобы успевать идти в ногу с правдой.
Закончив читать и выйдя на улицу в утренний мрак, я задумалась о темноте и Саймоне, о его бесстрашии перед всем, кроме публичных выступлений, и твёрдо пообещала себе нарисовать его, как приду. И нарисовала, почти ничего не стирая, потому что вдохновение и любовь водили моей рукой.