Я постараюсь восстановить события, как вспомню, хотя это история, которая тянулась полгода и кончилась пару недель назад, а я обычно с трудом вспоминаю, что было вчера)
Эпопея началась тогда, когда мы с Дашей К. решили поспеть со своими работами к февральскому, кажется, конкурсу, и не вышло из-за карантина: работы остались лежать в училище незаконченными, а мы сами были дома и береглись от болезней. Станислав Константинович говорил, что сроки конкурса, скорее всего, продлят. Дальнейшая информация поступала обрывочно и странно, мы не могли понять, будет конкурс или уже прошёл. Писали свои работы просто так, чтобы на просмотре их выставить, мол, смотрите, помимо учебных заданий мы ещё творчеством занимаемся. И тут начинают оформлять выставку к 70-летию Победы в училище. Помнится, это был апрель, ближе к концу. Работы присылают из других городов, есть работы из методического фонда училища давности эдак 40-30-летней, есть и студенческие. Даша в это время переписывает китель на холст побольше - С.К. сказал, что так будет лучше. Я потихоньку ковыряю свой чугунок, хотя он давно кажется мне законченным. И вот, до открытия остаётся один день, и С.К. выводит меня в коридор, показывает слабую карандашную работу студентки и начинает меня чихвостить. Смотри, мол, что выставляют, а твоя могла бы быть лучше, в нашей профессии, мол, надо иметь не только талант, но и хорошие локти (распихивать), и мол нечего так старательно дома убираться, пусть муж понимает, что рисование - это "твоё", это трогать нельзя (я иногда отмазываюсь, мол, не рисовала, потому что много надо было по дому делать, но отмазка эта действует плохо, а я из-за неё начинаю выглядеть суперхозяйственной, озабоченной мытьём полов, хотя убираюсь раз в 55 лет). Потом он прощается с нами и уходит домой - раньше на одну пару, чем надо. И мне в голову закрадывается мыслишка: а не просунуть ли свою работу на выставку?
Я и не знала, что могу поучаствовать в том, что происходит вокруг меня уже неделю или две. Я думала, туда гораздо раньше работы отобрали. Тогда, может быть, шанс ещё есть? В запасе целый день. И я отправляюсь на поиски человека, который мог бы решить этот вопрос. Нахожу ответственную женщину, помню, что она кто-то Васильна, но не помню, кто именно Васильна. Спрашиваю, есть ли шансы. Она говорит: Чё ж ты так поздно спохватилась? И говорит: тащи. Я бегом за работой. Пока я её тащила, у неё началась пара. Пару прерывать я не решилась, потому куковала под дверью, рассматривая красивые разнообразные азбуки на стенах (кажется, задание по шрифтам у курсов постарше), и слушала пару по шрифтам. Интересненько было. Хотелось тоже пару по шрифтам. Потом к ней зашла Елена Романовна (завуч) поболтать, и у слушала, как они болтают. Когда Елена Романовна проходила мимо меня, я прятала работу, потому что боялась, она спросит, что это и к чему, и скажет, что выставляться уже поздно. А Васильна уже заинтересована в том, чтобы хотя бы на это посмотреть. Вот они наболтались, и я заглянула, и Васильна посмотрела мою работу, сказала: а работа-то хорошая! - и стала искать рамку. Потом позвонила скульптору, но оказалось, его нет в училище - он туда только идёт. У него может быть рамка. Велела мне идти на первый этаж и там его ждать. А я и не знаю, как он выглядит. Спросила у нашего Жени (одногруппника, единственного в группе "мальчика" 38 лет от роду), он мне объяснил, что скульптор высокий такой и всё время улыбается - я не смогу его не узнать. Потом я на вахте выяснила, в у каких кабинетов лучше его ждать. Подождала. Скульптор, Сергей Юрьевич, правда улыбался и был мной благополучно узнан, тем более что по имени обратился - эта Васильна откуда-то знает, как меня зовут, и, видимо, по телефону ему сказала) он вставил мою работу в рамку, похвалил эту самую работу, и я оставила её у него. Утомившись от ожиданий и поисков, я, побродив по коридорам и не найдя Васильну, направилась домой. По пути вспомнила, что мне не хватает этикетки, и позвонила Анечке - та, к счастью, оказалась в училище ещё. Я попросила её сфоткать для меня этикетку под любой работой и дома потом по этой фотке сделала 8 вариантов собственной - с отчеством, без отчества, с запятыми, с косыми чертами... сомневалась) надо сказать, что с итоге я правильный вариант умудрилась так и не сделать
Итак, те из моих читателей, кто ещё не уснул, сейчас смогут узнать, что было на следующий день. На следующий день я, узнав, что мою цель зовут Ирина Васильевна, искала её периодически по всему училищу. С.К. в этот день не было, я приехала раньше, чем должна была, и мотылялась как неприкаянная, прислушиваясь к звукам с разных сторон и пытаясь уловить её голос. Я ни у кого не могла спросить, не видели ли они Ирину Васильевну, потому что с ней у меня уже был уговор, а они, узнав о моей цели, могли принять это в штыки. День открытия выставки. Кто выставляет свою работу так поздно? Всё уже больше недели висит. Я чувствовала себя преступницей. В сговоре был только Сергей Юрьевич))) я спросила у него - он её не видел. Я подошла к кабинету шрифтов, но моя социофобия не позволила мне даже постучать и открыть дверь. Сверху всех мастерских и кабинетов у нас идут окна, через которые видно, горит ли свет. С одной стороны круглосуточно темнее, чем с другой, поэтому свет всегда включают. Я убедилась, что свет не горит, поприслушивалась и решила, что Ирины Васильевны там нет.
Затем у меня была какая-то пара, кажется, физра - что-то, что кончается раньше времени. Я снова пошла патрулировать по трём этажам. Встретила дружественную личность - коменданта Любовь Борисовну. Мы в хороших отношениях с отработки - ей очень тогда нравилось, как я мою полы (я всё-таки хозяйственная?). Я спросила у неё - она сказала: "Странно, что её нет - мы только вчера ехали вместе в маршрутке, и она говорила: вот не хочу завтра в училище, а придётся! Ну, загляни к ней в кабинет, знаешь, где шрифты?" Знаю, говорю. Но стоило мне направиться к кабинету, как я услышала голос, который мечтала услышать уже больше двух часов, из кабинета Нины Борисовны - завуча, ещё более строгого, чем Елена Романовна.
Дверь там открыта, я заглянула - Ирина Васильевна сидит спиной. Окликать не хотелось - социофобия же. Они так увлечены. И я встала неподалёку, стала рассматривать картину, висящую на стене. Услышала много какой-то бесполезной сплетнеинформации. Поняла, что они никуда не торопятся и не договорят до самой моей следующей пары. Решилась снова показаться в поле зрения строгой завуча и позвать Ирину Васильну. Та обещала ко мне подойти, узнав, что мы с Сергей Юрьичем работу в рамку засунули. Я не помню, что в какой очерёдности было, но С.Ю. помог мне работу дотащить до мастерской, а И.В. сказала, что я должна написать сведения о себе, чтобы Елена Романовна сделала этикетку, а я сказала, что у меня уже есть этикетки, И.В. посмотрела их, выбрала правильную, потом оказалось, что там размеры картины местами поменяны, и пришлось выбрать другую, с менее существенным косяком, и помню, как И.В. называла меня бестолковой и козой, и как она велела признанному гению (либо трудоголику?) училища Устину Комарову мою работу водрузить в коридоре на мольберт, и как она говорила мне: "Мне вообще не разрешили твою работу выставлять!", и я озадаченно бормотала: "Ну не выставляли бы...", и как она говорила, чтоб больше такого не было, и как всё закончилось, и я, придя в свою мастерскую, ощутила облегчение и мягкое поглаживание художнических амбиций.
Я не знала, что Станислав Константинович скажет мне на следующий день (браво молодец или ай-яй работа не закончена?), поругает ли его кто за такую всех замучившую студентку, проживёт ли моя работа на своём месте до и после открытия, но я смогла пропихнуть её на выставку в последний день, и я гордилась этим.
За фото спасибо Дине)
Случилось пятое. Спустя полтора года после окончания университета. (чёооо? уже полтора года прошло?!)
