Интересная книга, на фоне прочитанного из этой эпохи она, пока что, сильно выделяется своей необычностью. Мне она сразу понравилась своими эпиграфами. Особенно тем, который состоит из одних только глаголов. Я так и не смогла мысленно оправдать её деление на главы, потому что она вся однородна, и постоянно об одном и том же, в ней несколько лейтмотивов, которые накручиваются друг на друга, преследуют друг друга, и до конца книги сложно сказать, произошла ли там масса всего, или вообще ничего не произошло. Понравилось, как автор обращается со временем. Внутренний монолог от имени человека с раздвоением личности - это вообще очень круто, спасибо Соколову за то, что он взялся такое написать. Может быть, за этой формой, за Козодоями, Нимфеями и скирлами, скрывается какой-то завуалированный смысл, который приведёт меня, опять-таки, к жестокости режима, но я - человек неглубокий, и без критики этого до конца не пойму (кое о чём, даже о многом, там говорится прямо - это я понимаю), а на том уровне понимания, на каком я её постигла, эта книга мне нравится и кажется очень интересной. С точки зрения психологии и психиатрии, а также с точки зрения способов написания художественного текста. Вообще мне кажется, что эта история, в первую очередь, о любви. Я могу ошибаться.

Любопытно то, как я кратко записала содержание в свой читательский дневник:

Мальчик с раздвоением личности и избирательной памятью учится в школе для дураков, наполняет криком пустые коридоры или бочки, влюблён в Вету Аркадьевну, учительницу биологии, мечтает на ней жениться, он исчезает и превращается в Нимфею, а учитель географии, Савл Павел Петрович Норвегов, уволен по собственному желанию и умер, он любил Розу Ветрову. Констрикторы, барракуда, Козодой. Отец мальчика – прокурор, терпеливая мать, тапочная система Перилло, Тинберген (Трехтерберг), патефон, Насылающий ветер, Михеев (Медведев), меловые девочки, зимние бабочки.