16 июля 2008 г.
После консультации.
Шагала домой, размышляла. Всё началось с того, что я стала примечать разные вещи, как это обычно со мной бывает, и думать, как бы я могла использовать их в книгах. На эти мысли меня навёл светофор с выражением лица: «Чё?!». Глаз у него смотрел более-менее прямо, нос вздёрнулся и смотрел вправо, рот – влево, он был как бы пьяненьким деревенским мужичком, говорящим: «А чё я?» или «Я ничё!» или «Чё вам надо?». Я решила про себя назвать его просто «Чё». Потом подумала, что ему можно было бы посвятить стихотворение. Оставила себе эту идею, положила её в архив мозга. Не стихотворение – так хотя бы нарисовать. Не нарисовать – так сфоткать. Но светофор очень обаятельный.
Обрадовалась тому, как у меня настроено зрение. Куда ни взгляну – что-то примечаю, что может вдохновить на написание книги. Вот на плакате девушка с полными негритянскими губами. Белая девушка с капризными негритянскими губами. Удивительная внешность, такой героини у меня ещё не было. Потом колонна, сама как лакомство-щербет, кажется, именно так оно и называется, а внизу у неё белые круги, белоснежные, сладкие, как пастила. Какой-нибудь герой может поджидать другого героя у такой колонны. И с этого момента фантазия моя целиком ударилась в это направление. Пошло-поехало!
Вот коричневые, густо залитые коричневой краской кирпичи, очень вкусный молочный шоколад. Вот стена дома жёлтенькая, пастельного тона, как лукум/зефир. А эти плитки хоть и серые, но так поблёскивают, как будто тоже шоколадные. Серый шоколад. Интересно. Наверное, очень любопытный вкус.
А машины – прямо-таки леденцы! Сладкие. Их лижут. Машины цветов металлик – как шипучки. Лизнёшь такую – и она пузырится, шипит. Например вот эта, ярко-зелёная. Лизнёшь – и пузырики на ней зафырчали, а на языке сладкий вкус. Наверное, травянистый, как лимонад-тархун, раз она зелёная. Травяной леденец.
Деревья несладкие, как вафли, ломкие, хрустящие. А внизу, где их побелили, сладкая глазурь. Листва – тоже леденечки, малюсенькие. Схватил такое дерево ртом, раз: и на зубах захрустела россыпь зелёных леденцов, которые быстро-быстро тают на языке! А дерево вафельно: хрусь, хрусь!
М-м-м, какая вкуснятина! Многоэтажный дом вдалеке, недостроенный, ещё без окон, белый, он такой воздушный, лёгкий, толкнёшь его рукой – и он закачается, пружиня, а ты берёшь его руками и целиком запихиваешь в рот, набиваешь им рот, м-м-м!
Удивительно было осознавать иногда, когда я специально призывала здравый смысл, что на самом деле этот дом жёсткий, что я даже один кирпичик его не смогу целиком затолкать в рот.
Труднее всего было с синим цветом, синими крышами, например. Это несъедобный цвет, очень редкая еда имеет синий цвет. Когда я увидела синюю железную крышу, я решила, что она ломкая, её легко раскусывать, но большого удовольствия вкус не приносит. Потом, спустя минут десять, увидела такой же забор, и поняла, что можно провести по нему языком: полосочки исчезнут, останется длинный гладкий след, как на мороженом. Значит, это мороженое! Синее мороженое… а что, неплохо. Почему-то это оказалось вкусным.
Домики, разноцветные, маленькие, с кирпичными или деревянными узорами, были как торты, нежные бисквиты, у каждого свой вкус, такие необычные… даже асфальт показался мне более-менее вкусным, и я, опять призвав здравый смысл, чтобы нарочно почувствовать удивление, и впрямь не поверила, что асфальт жёсткий и пыльный.
Но вот мой взгляд пополз всё выше и увидел небо… Небо! Вот что восхитительно! Вот что сладкое! Втягиваешь его в себя, будто пьёшь, и будто ешь, оно такое, лёгкое, невесомое, но тягучее, течёт внутрь легко, охотно, словно сладкое, а словно и никакое… вот попалось облачко и растаяло во рту, как сахарная вата, только нежнее ваты… небом можно упиваться, неба хватит надолго, навсегда…
Тут я с удивлением обнаружила, что слопала почти весь мир.
И разыграется же иногда фантазия!
Но идти домой мне было очень интересно. Ела всё самое несъедобное, что попадалось мне на глаза. Всё было подвластно моему рту и желудку, даже дома в восемь этажей.
Я ещё в том же состоянии. Почти. Но интересно, что я почувствую, читая этот текст, когда выйду, наконец, из волшебного состояния, и буду воспринимать машины как машины, дома как дома, небо как небо и деревья как деревья?..
После консультации.
Шагала домой, размышляла. Всё началось с того, что я стала примечать разные вещи, как это обычно со мной бывает, и думать, как бы я могла использовать их в книгах. На эти мысли меня навёл светофор с выражением лица: «Чё?!». Глаз у него смотрел более-менее прямо, нос вздёрнулся и смотрел вправо, рот – влево, он был как бы пьяненьким деревенским мужичком, говорящим: «А чё я?» или «Я ничё!» или «Чё вам надо?». Я решила про себя назвать его просто «Чё». Потом подумала, что ему можно было бы посвятить стихотворение. Оставила себе эту идею, положила её в архив мозга. Не стихотворение – так хотя бы нарисовать. Не нарисовать – так сфоткать. Но светофор очень обаятельный.
Обрадовалась тому, как у меня настроено зрение. Куда ни взгляну – что-то примечаю, что может вдохновить на написание книги. Вот на плакате девушка с полными негритянскими губами. Белая девушка с капризными негритянскими губами. Удивительная внешность, такой героини у меня ещё не было. Потом колонна, сама как лакомство-щербет, кажется, именно так оно и называется, а внизу у неё белые круги, белоснежные, сладкие, как пастила. Какой-нибудь герой может поджидать другого героя у такой колонны. И с этого момента фантазия моя целиком ударилась в это направление. Пошло-поехало!
Вот коричневые, густо залитые коричневой краской кирпичи, очень вкусный молочный шоколад. Вот стена дома жёлтенькая, пастельного тона, как лукум/зефир. А эти плитки хоть и серые, но так поблёскивают, как будто тоже шоколадные. Серый шоколад. Интересно. Наверное, очень любопытный вкус.
А машины – прямо-таки леденцы! Сладкие. Их лижут. Машины цветов металлик – как шипучки. Лизнёшь такую – и она пузырится, шипит. Например вот эта, ярко-зелёная. Лизнёшь – и пузырики на ней зафырчали, а на языке сладкий вкус. Наверное, травянистый, как лимонад-тархун, раз она зелёная. Травяной леденец.
Деревья несладкие, как вафли, ломкие, хрустящие. А внизу, где их побелили, сладкая глазурь. Листва – тоже леденечки, малюсенькие. Схватил такое дерево ртом, раз: и на зубах захрустела россыпь зелёных леденцов, которые быстро-быстро тают на языке! А дерево вафельно: хрусь, хрусь!
М-м-м, какая вкуснятина! Многоэтажный дом вдалеке, недостроенный, ещё без окон, белый, он такой воздушный, лёгкий, толкнёшь его рукой – и он закачается, пружиня, а ты берёшь его руками и целиком запихиваешь в рот, набиваешь им рот, м-м-м!
Удивительно было осознавать иногда, когда я специально призывала здравый смысл, что на самом деле этот дом жёсткий, что я даже один кирпичик его не смогу целиком затолкать в рот.
Труднее всего было с синим цветом, синими крышами, например. Это несъедобный цвет, очень редкая еда имеет синий цвет. Когда я увидела синюю железную крышу, я решила, что она ломкая, её легко раскусывать, но большого удовольствия вкус не приносит. Потом, спустя минут десять, увидела такой же забор, и поняла, что можно провести по нему языком: полосочки исчезнут, останется длинный гладкий след, как на мороженом. Значит, это мороженое! Синее мороженое… а что, неплохо. Почему-то это оказалось вкусным.
Домики, разноцветные, маленькие, с кирпичными или деревянными узорами, были как торты, нежные бисквиты, у каждого свой вкус, такие необычные… даже асфальт показался мне более-менее вкусным, и я, опять призвав здравый смысл, чтобы нарочно почувствовать удивление, и впрямь не поверила, что асфальт жёсткий и пыльный.
Но вот мой взгляд пополз всё выше и увидел небо… Небо! Вот что восхитительно! Вот что сладкое! Втягиваешь его в себя, будто пьёшь, и будто ешь, оно такое, лёгкое, невесомое, но тягучее, течёт внутрь легко, охотно, словно сладкое, а словно и никакое… вот попалось облачко и растаяло во рту, как сахарная вата, только нежнее ваты… небом можно упиваться, неба хватит надолго, навсегда…
Тут я с удивлением обнаружила, что слопала почти весь мир.
И разыграется же иногда фантазия!
Но идти домой мне было очень интересно. Ела всё самое несъедобное, что попадалось мне на глаза. Всё было подвластно моему рту и желудку, даже дома в восемь этажей.
Я ещё в том же состоянии. Почти. Но интересно, что я почувствую, читая этот текст, когда выйду, наконец, из волшебного состояния, и буду воспринимать машины как машины, дома как дома, небо как небо и деревья как деревья?..
-
-
20.07.2008 в 15:59Зоя Экшен
-
-
20.07.2008 в 19:34-
-
20.07.2008 в 20:15~Лорелия~ Пожалуйста! Рада, что тебе понравилось!
И спасибо вам за то, что у вас хватило терпения прочесть этот длиннющий пост!